Самый счастливый человек.

Жил некогда православный царь. Правил он мудро и справедливо: не обременял народ лишними налогами, нуждающихся щедро одаривал, разбойникам да ворам воли не давал, но и без вины никого смертью не казнил. Процарствовал так-то 15 лет и стал думать: «Уж в моём-то царстве все довольны и счастливы!» А потом засомневался: «А ну как кто-то обижен?» А как сие проверить? Придворные, ясное дело, будут говорить только государю угодное…
Надел царь простое платье, повесил за плечи котомку да и пошёл по столице, вроде как он — приезжий. Вошёл в лавку богатую. Лавка от товаров ломится, приказчики снуют, сам купец сидит за прилавком в кафтане атласном. «Что, купец, — спрашивает царь, — чай, ты жизнью доволен?» «Куда уж! — отвечает тот. — Денег у меня много, да только и живу мыслями, чтоб не обворовали… А уж какие приказчики жадные, хитрые, и сказать не могу! И налоги в казну немалые плачу. Вишь ты, для бедных! Пускай бы сами себе зарабатывали!» Покачал головой царь, ушёл из лавки.
Встретился ему на улице генерал: мундир, как солнышко, сияет, усы до ушей закручены. Рядом жена-красавица выступает. Поклонился путник: «Любо-дорого поглядеть на такого славного вояку! Видно, вам счастье улыбается». — «Да не сказал бы, — отвечает генерал, — служба у нас нелёгкая, все норовят тебя по службе обставить, еле-еле до генерала дослужился. Дом вот не могу купить, какой хочется. Да ещё послал мне Бог красивую жену. Только и смотри, чтоб, покуда я воюю, не сбежала». Дальше идёт царь. Заходит в кабак, там веселье. «Здравия вам, добрые люди! — кричит он. — Ну, видать, вы-то жизнью довольны…» А те как начнут со всех сторон: «Какое такое довольство у нас? Кому от долгов не откупиться, кому жалованья маловато, у кого лошадь подохла, кому здоровьишка не хватает. А гуляем мы с горя».
И так, куда ни заходил царь, кого ни спрашивал, все чем-то недовольны. Закручинился он: «Что же это, я стараюсь столько лет, а всем в моём государстве плохо!» Заходит он в храм. А там служба идёт, народу полным-полно. У самого входа нищий стоит: левой руки нет, вместо правой ноги от колена — деревяшка, на правый глаз слепой, одет в рубище. Молится нищий, а у самого лицо светлое, и каждую минуту повторяет: «Благодарю Тебя, Господи, за Твою великую милость ко мне, грешному!» Удивился царь, спрашивает: «Скажи, добрый человек, за что ты Господа с таким жаром благодаришь?» Нищий отвечает: «Как же не благодарить! Я, почитай, самый счастливый человек… Двадцать лет назад служил я матросом. Корабль наш в шторм попал, все потонули, а у меня только глаз падающей мачтой вышибло. И до берега я доплыл на обломке той мачты. Неужто то не особая милость Божия? После дом мой загорелся. Побежал я матушку с отцом спасать. Едва вывел родителей, стена обрушилась, но всего-то придавила мне левую руку. Пришлось отрезать. Так ведь левая — не правая, я и работу кой-какую делать могу, а главное — могу творить крестное знамение. В третий раз вскочила мне на ногу язва заморская, от которой людей поумирало несть числа. А я, грешный, спасся: лекарь мне ногу до колена отрезал. И вот живу, прошу подаяние, а то и нехитрую службишку справляю — на хлеб хватает. И живу я в стране православной, где царь правит справедливый! Так как же мне не благодарить Господа?» Говорит нищий и улыбается радостно. Царь ему тоже улыбнулся, одарил деньгами, а сам перекрестился, поблагодарил Господа за то, что сподобил Он его найти самого счастливого человека.